Когда по радио объявили о том, что фашисты напали на Советский Союз, Алекс стоял рядом со мной на площади и слушал, как бы чувствуя, что впереди большая беда. Ты сражался на своем истребителе, сбивая немецких коршунов, а я записался добровольцем в отряд и дежурил по ночам вместе с Алексом, патрулируя улицы Ростова. Вместе мы искали диверсантов, шпионов, предателей и преступников. В письмах я писал тебе о том, как мы ловили тех, кто подавал сигналы фашистским бомбардировщикам.
Кинологи с собаками-истребителями танков. Лето 1942 года.
Но о том, что случилось весной 1942, рассказывать мне было нельзя. Из тех, кто нес службу с собаками, был сформирован секретный особый учебный истребительный отряд. Прибыли инструктора из Москвы и мы начали подготовку на базе – полигоне у станицы Ольгинская. Было ясно, что всех нас готовят для борьбы с танками. Собак не кормили сутками, а потом заставляли забираться под танк и там из нижнего люка получать еду. Затем танк с едой начинал двигаться и собака, которая не получала пищу 3-4 дня пробиралась уже под идущую на нее машину. Но когда на наших псов повесили брезентовые сумки с кирпичами, нам стало не по себе.
Тренировка собак.
Очевидно, что собаки с взрывчаткой на спине должны будут забраться под немецкий танк и взорвать его вместе с собой. Несколько курсантов сильно возмущались и в течение дня были переведены в другие строевые части. Их собаки же все равно остались у нас в отряде. Так что выхода не было. К тому же все понимали, что эта жертва нужна для Победы. А для такого дела мы были готовы отдать без раздумий и собственную жизнь. Были готовы и сами лечь под танки, если потребуется. Тренировки продолжались всю весну. Выходили на полигон даже ночами. К лету наш истребительный отряд уже был готов встретить немецкие танки.
Кинологи с собаками-истребителями танков.
Сегодня был бой. Никогда не забуду этот день, 23 июня. С утра, нашу 2 роту СИТ ( собак истребителей танков) подняли по тревоге и бросили на передовую к селу Большие Салы. Мы должны были прикрыть от танков дорогу, ведущую на Ростов. Наша рота шла навстречу врагу по проселочной дороге. Навстречу нам брели отступающие солдаты из разных частей. Среди них попадались моряки, кавалеристы, танкисты, многие раненные, в бинтах, без оружия. Некоторые зло говорили нам вслед «Дожили! Людей что-ли мало? Теперь и собак решили на смерть посылать». Кричали, что мы изверги и живодеры. Знали бы эти отступающие крикуны, что мы ведем в бой своих собственных собак, своих друзей преданных и любимых.
Наша рота разместилась в небольших, но достаточно глубоко вырытых в земле капонирах, предназначенных, скорее всего, для 45-мм пушек. Потянулись долгие минуты ожидания. Лишь к обеду послышался гул моторов и стало видно на горизонте облако пыли от десятков ползущих по грунтовой дороге танков. Вскоре стали видны грязно серые силуэты фашистской техники. Ее было очень много. Танки, бронемашины, самоходки, двигались уверенно, в боевом порядке на родной Ростов. Когда враг был в какой-то сотне шагов от нашей хорошо замаскированной позиции, лейтенант три раза свистнул в свой командирский свисток. Это был условный сигнал, который знали и понимали все. Десятки собак, выскочив из укрытия, бежали навстречу немецким танкам с сумками взрывчатки закрепленной на тощих боках. Но ни одна из них не достигла своей цели. Ни одна не справилась. Я видел все своими глазами. Было видно несколько больших взрывов. Может быть, пули немецких пулеметов попали в сумки с тротилом, а может, произошла детонация, я не знаю. Немецкие солдаты, сидевшие на бортах машин, пулеметы танков открыли по псам ураганный огонь. Но Алекс погиб не от этого. Он подскочил к одной из машин и попытался забраться под дно танка, так как его учили долгие месяцы. Но Алекс не смог. У него не получилось это сделать. К лобовой броне танка была закреплена металлическая сетка с прикрученными на ней стальными острыми шипами. Похоже немцам уже довелось столкнуться с истребительным отрядом собак-подрывников и теперь они были готовы отразить нашу атаку. Несколько раз Алекс пытался пробраться под дно машины, но сетка с шипами не позволила ему сделать это. С изорванной шипами мордой, в крови, с высунутым алым языком, тяжело дыша, пес развернувшись побежал ко мне обратно.
Нас так учили, если собака с взрывчаткой на спине, не выполнив задание, возвращается обратно, ее необходимо уничтожить любым путем. Это был строгий приказ. Пес-истребитель с 12 кг тротила на боках и с взведенным взрывателем, вернувшись, мог погубить всю роту. «Возвращавшихся псов – пристреливать», - всегда говорил наш лейтенант. И когда Алекс, мой друг, любимый, верный, преданный Алекс приблизился к нашим окопам , я выстрелил в него. Он был совсем недалеко от моего укрытия и поэтому я хорошо видел его умные и грустные глаза, видел в них укор мне, его хозяину, его другу. Алекс смотрел на меня и как - будто говорил мне – «За что же ты так со мной поступаешь? В чем моя вина? Я выполнил приказ и не струсил, а ты меня убиваешь… Я, твой друг верил тебе, а ты меня предаешь». Выстрел моего карабина убил Алекса сразу, он не мучился. Ты же знаешь отец, я хорошо стреляю. Но скажи мне, как теперь с этим жить? Как жить, зная, что ты предал и погубил своего друга, пусть даже и во имя Победы.
Слышал, что где-то далеко за пределами нашей страны поставили памятник собаке. Если мне удастся выжить в этой войне, я приеду сюда под Большие Салы на поле боя нашей истребительной роты и поставлю памятник всем собакам, погибшим здесь сегодня. Они выполнили, честно выполнили приказ и пали в битве с врагом как настоящие солдаты.
А пока мы отступаем. Будем сражаться за наш Ростов как простая пехота. Собак у нас больше нет. Из 76 псов, которых мы вели с утра в бой, ни один не выжил…».
Памятник собакам-подрывникам.
На этой строчке письмо, написанное на пожелтевших листках простой школьной тетради обрывается. Ветеран, передавший мне его, рассказал, что летчик, командир истребительной эскадрильи которому надо было вручить письмо погиб в воздушном бою, а сам неизвестный автор письма без вести пропал, сражаясь на улицах Ростова-на-Дону в июне 1942.
Андрей Кудряков.
Новые фото
Лучшие фото
