Поэты-танаиты Заозёрной школы.

Маханьков С. Ю. "Поэты-танаиты Александр Брунько и Виталий Калашников".Картина: "Танаисский Элизиум: Елисейские поля блаженных душ".



Какой великий дождь стоит над Танаисом! -
Передрассветный,
медленный,
слепой...
Какое волшебство
вдруг прорвалось, нависло
Над грешною землёй,
Над зряшною судьбой!

...И этот мой восторг - блаженный, неприличный,
И этот мокрый пёс - в дожде, как во хмелю,
И полустанок,
и фонарь,
и грохот электрички,
И я люблю тебя -
Люблю, люблю, люблю...

Александр Брунько.








В осеннее утро нырну, как в холодную воду,
И буду глядеть, поднимаясь на гребень волны:
Багряным потоком,
нащупавшим брешь, на свободу
Течёт виноград через край танаисской стены.

Я сделаю шаг и,
как будто наткнувшись на камень,
На воздух наткнусь, что, как льдинка, - и хрупок, и чист.
У рва городского я трогаю воздух руками,
Который застывшей слезою накрыл Танаис.

Виталий Калашников.

Маханьков С. Ю. Поэт-танаит Геннадий Жуков. Картина "Сатир и нимфа".



Космос. Сатир.

И поздно радоваться и,
Быть может, поздно плакать...
Лишь плакать хохоча и хохотать до слёз.
Я слышу горб. Ко мне вопрос прирос.
Я бородой козлиною оброс.
Я в ноги врос. Я рос, я ос, я эс
Напоминаю абрисом своим.
Я горб даю погладить и полапать.
Я грозди ягод вскинул на рога.
Я позабыл, где храм и где трактир -
И что же есть комедия, Сатир,
И в чём же есть трагедия, Сатир.

Я спутник толстобрюхих алкашей,
Наперсник девок пьяных вдрабадан.
Я в грудь стучу, как лупят в барабан
И рокочу всей шкурою козлиной,
И флейту жму и выпускаю длинный
Визгливый звук, похожий на кукан.
И на кукане ходит хоровод
И пьёт и льёт мясистая порода.
И что же есть комедия, народ?
И в чём же есть трагедия народа?

...Смотри, смешно, мы все идём вперёд,
Комедия, мы все идём по кругу,
И трезвый фан в кругу своих забот -
Что пьяный фавн, кружащийся по лугу...

...Смотри, смешно, сюда ведут дитя,
Комедия, весёленькая штука,
Я вновь её увижу час спустя,
Она повиснет на руке у внука...

О шире круг, поскольку дело швах!
В чём наша цель не знает царь природы.
Меж тем - и ах! - проходят наши годы
В хмельных целенаправленных трудах.
И всё страшней, всё шире, всё быстрей,
И дудка воет,как над мёртвым сука:
Лишь мёртвый выпадает из цепей,
А лица веселей и веселей. Но, боже мой, какая мука...

Вот в трезвом опьянении ума
Бредёт старик, заглядывая в лица,
По тощей ляжке хлопает сума,
Он позабыл, куда ему крутиться.
Он смотрит так, как будто виноват,
Он спрашивает, словно трёт до дыр:
- Так в чём твоя комедия, Сатир?
- А в чём твоя трагедия, Сократ?

Геннадий Жуков.

С. Ю. Маханьков. Поэт-танаит Владимир Ершов. Картина "похищение Аидом-Плутоном Коры-Персефоны. Пантикапей. Склеп Деметры. I век н.э.



Маята на последнем перроне.
Электрички короткий разбег.
Полчаса в полутёмном вагоне.
Остановка.
Боспор.
Первый век...
Здесь почти не видны перемены -
Тот же бедный античный погост,
Тот же вал и остывшие стены,
Тот же ров и бревенчатый мост,
А потом светлый привкус полыни,
Красный свитер с чужого плеча...
Почему-то сюда и поныне
Я люблю приезжать по ночам.
Под ветрами степного настоя,
В ожерелье садов и станиц
Чутко дремлет районная Троя
Под названием Танаис.

Владимир Ершов.