Чжан Лан. Сказки старого Сюня.

Когда Чжан Лан женился на Дин-сян, у него была только маленькая лачужка, крытая соломой. Если шёл дождь, то вода текла сквозь крышу и собиралась лужами на кане. Если дул ветер, то сквозь прорванную бумагу на окнах он проникал в комнату и перекатывал в пустых чашках деревянные палочки, на которых по нескольку дней не бывало ни крупинки гаоляна.
Жена Чжан Лана была работящей женщиной. Она трудилась с раннего утра до поздней ночи и в доме, и в саду, и в поле. Не прошло и года после их свадьбы, а дом уже был крыт черепицей, на окнах натянута новая бумага, чашки для еды всё реже и реже оставались пустыми. Ещё через несколько лет во дворе был выстроен хлев, где жевали сено три коровы и два осла.
Сам Чжан Лан тоже очень изменился. Он потолстел, а походка у него стала неторопливая и важная, словно у павлина. Он никогда не вспоминал теперь о годах нужды и совсем забыл, что это жена принесла к нему в дом счастье. Он хотел только пить вино и ходить в гости. Засевать поле или таскать тяжёлые корзины с удобрением он считал для себя унизительным. И Дин-сян работала за двоих. А Чжан Лан ещё сердился, что его жена не наряжается, что пальцы её огрубели, что она разговаривает с бедняками так просто, будто и сама бедна.
Однажды перед закатом солнца он сидел у ворот своего дома. Вдруг к нему подъехал человек на верблюде и попросил воды.
Чжан напоил и человека и верблюда. Пока верблюд пил из большого деревянного ведра, Чжан спросил путника, кто он и куда едет. Тот ответил:
- Позади меня путь долог и впереди ему конца не видать. Я предсказатель. От деревни к деревне шагает мой верблюд, и в каждой живёт хоть один человек, желающий за три серебряные монеты узнать своё будущее.
Чжан Лан очень обрадовался. Давно ему хотелось спросить у какого-нибудь гадальщика, удастся ли ему разбогатеть ещё больше. И он дал путнику три серебряные монеты.
Предсказатель заговорил нараспев:
- Лоб широк и высок, брови сдвинуты, подбородок упрям. Лёгкая жизнь у тебя, счастье большое. Одно лишь плохо: вижу тень нищеты на твоём лице. Был ты бедным, стал богатым. Может, удержишь в руках своё счастье, а может, сам за ворота вышвырнешь. В доме у тебя мудрая жена. Всем хороша она, только судьба её тонка.
- У моей жены судьба тонка?! - удивился Чжан.
- Тонка, - сказал гадальщик. - Тонка, словно кожурка рушеного риса. Налетит северный ветр, подует южный, подхватит кожурку - и нет её.
Путник поклонился Чжану, сел на верблюда и уехал.
А Чжан с тех пор потерял покой. Только взглянет на Дин-сян, сразу вспомнит слова гадальщика.
"Муж и жена всегда вместе, - размышлял он. - Когда на Дин-сян налетит южный и северный ветер, успею ли я отскочить в сторону, чтобы и меня не унесло. Может, лучше не дожидаться несчастья, Дин-сян прогнать и жениться на другой женщине, у которой судьба не такая тонкая".
Однако прогнать жену он не решался. Зато ходил такой сердитый, словно ему предстояло отдавать долг. Целыми днями он только и делал, что придирался к Дин-сян - и то ему не так, и это не так.
Терпению Дин-сян пришёл конец, и она сказала:
- Чжан Лан! С тех пор, как я вошла в ворота этого дома, я всегда вставала с первым криком нашего петуха. На голове я таскала тяжёлые корзины, ногами ломала хворост для очага, руками теребила коноплю. У меня ни разу не пригорел обед и никогда не пропала зря горсточка муки или рису. Что же тебе от меня ещё надо?
- Работать-то ты умеешь, - ответил Чжан Лан, - я ничего не говорю. А вот судьба твоя тонка, словно кожурка рушеного риса. Налетит северный ветер, подует южный, подхватит кожурку - и нет её. Вот я и думаю: напрасно я связал свою судьбу с твоей.
Услышав это, Дин-сян сильно рассердилась и сказала:
- Раз так, я уйду из твоего дома. Только смотри, как бы ты потом не пожалел.
Чжан Лан обрадовался, что жена сама догадалась, чего он хочет. Но тут его взяла другая забота: не потребует ли Дин-сян половину хозяйства. Поэтому он сейчас же спросил:
- А что ты возьмёшь с собой?
- Дай мне старую телегу, рыжую корову да петуха, что будил меня по утрам. Больше мне ничего не надо.
Запрягла Дин-сян рыжую корову, влезла на телегу и в последний раз взглянула на дом, крытый черепицей, на копны сена, которое она сама накосила, на сложенный ею из камня забор...Потом крикнула на рыжую корову:
- Вперёд! Поедем искать нового счастья.
Корова махнула хвостом, стронула с места старую телегу и с грохотом покатила её по дороге.
Проехали деревню, другую. Переехали через речку, другую. Стемнело. Старая рыжая корова остановилась около полуразвалившейся фанзы. Из фанзы вышла старушка, и Дин-сян спросила её:
- Матушка, нельзя ли переночевать у тебя?
- Если не побрезгуешь моей бедностью, оставайся.
Дин-сян провела у старухи ночь. Утром собралась было ехать дальше, да решила немного помочь старушке прибрать в доме. Целый день работала, но всё переделать не успела. Осталась и на следующий день. Кончила работу в доме, начала огород полоть.
Прошла неделя. Дин-сян всё не уезжала. Старушка так полюбила её, что не хотела с нею расставаться.
Вот однажды поила Дин-сян у колодца корову. Смотрит, - остановился у ворот красивый юноша и разговаривает сам с собой:
- Мой это лом ли не мой? Когда месяц назад уходил в город, крыша была дырявая и я не успел её починить. Стены чуть не валились, а у матери не было сил обмазать их глиной. Корова нам даже не снилась. А уж такая красивая женщина и во двор к нам никогда не входила... Наверно, ошибся я, не мой дом.
Тут старушка выбежала из фанзы, бросилась обнимать юношу. Это оказался её сын, который уходил на заработки.
Так и зажили они втроём: Дин-сян, старушка и её сын. Больше всего на свете старушке хотелось, чтобы её сын женился на Дин-сян. Она сказала сыну:
- Спроси-ка, сынок, - не согласится ли Дин-сян стать твоей женой?
Сын тоже только об этом и мечтал, да всё не решался заговорить с Дин-сян.
Как-то работали они в поле, и юноша, набравшись храбрости, начал:
- Дин-сян, не можешь ли ты...
Голос его дрогнул, и он замолчал.
- Принести тебе воды? Конечно могу, - ответила Дин-сян и принесла ему в тыкве воды.
В другой раз Дин-сян сидела на кане и шила старухе новую одежду. В это время юноша вошёл в комнату и, увидев, что она одна, опять расхрабрился.
- Дин-сян, не можешь ли ты...
о тут он покраснел и смутился так, что убежал из комнаты.
А Дин-сян крикнула ему вслед:
- Конечно могу. Вот дошью матери, тогда и тебе сошью рубашку.
Мать услышала их разговор и принялась стыдить сына. Сын вернулся в комнату и, не глядя на Дин-сян, сказал:
- Можешь ли ты, хочешь ли ты стать моей женой?
Дин-сян улыбнулась и кивнула головой. Она и сама давно полюбила юношу.
Прошло десять лет. За эти годы Дин-сян и её муж построили хороший дом, посадили тутовые деревья и развели шелковичных червей. Оба они неустанно трудились. Большое богатство не обрели, однако жили в достатке.
А тем временем Чжан Лан, который любил вкусно поесть, но ленился работать, беднел всё больше и больше, и дошло до того, что за долги у него забрали и дом и всё имущество.
Стал Чжан Лан нищим и ходил от деревни к деревне, выпрашивая гаоляновые лепёшки.
Забрёл он однажды и в то селение, где жила Дин-сян с новым мужем и его матерью, и постучался в их дом.
Дин-сян как раз хлопотала у очага. Наступали сумерки, и она торопилась до темноты приготовить ужин. Услышав стук, Дин-сян открыла двери.
- Я голоден, добрая женщина. Не дашь ли ты мне чего-нибудь поесть? - сказал нищий.
Дин-сян вздрогнула. Она узнала голос Чжан Лана. Не зажигая огня, женщина впустила его, усадила за стол и подала чашку лапши.
Чжан Лан попробовал и сказал:
- Только Дин-сян, моя жена, умела делать такую вкусную лапшу.
Когда Чжан Лан покончил с лапшой, Дин-сян подала ему румяную круглую лепёшку и стакан подогретого вина.
Он откусил кусок лепёшки, сделал глоток вина и опять сказал:
- Вот уже десять лет, как я не ел таких вкусных лепёшек и не пил такого замечательного вина. Так жарить лепёшки и в меру подогревать вино умела только моя жена, Дин-сян.
- А где же теперь твоя жена? - спросила женщина.
- Не знаю, - ответил Чжан Лан. - Десять лет тому назад гадальщик сказал мне, что судьба её тонка, как кожурка рушеного риса. Я побоялся, что из-за неё и моя судьба будет несчастливой, и прогнал её.
- А я всегда думала, что муж берёт в свой дом жену, чтобы делить с ней и радость и горе. Разве твоя жена не делила с тобой нужду? - тихо сказали Дин-сян.
- Верно, - вздохнул Чжан Лан. - Так она и делала. Нужду со мной она делила. А вот я не пожелал делить с ней богатство и сам лишился его. Хотелось бы мне знать, где теперь Дин-сян и что с ней сталось.
- Чжан Лан, неужели ты не узнаёшь меня? - сказала женщина и повернулась лицом так, чтобы на него упал свет очага.
- Дин-сян, - вскрикнул нищий, - это ты! Ты такая же добрая и красивая. И жизнь твоя, видно, счастлива. Теперь я всё понимаю. Выгнав тебя, я вышвырнул за ворота своё счастье. Судьба наказала меня. Я получил то, чего заслужил. Прощай, Дин-сян, я больше никогда не потревожу тебя.
И раньше, чем Дин-сян успела слово сказать, Чжан Лан ушёл из её дома.